И снова Красная Шапочка...

В прошлом номере газеты мы напечатали отзывы зрителей и исполнителей о приходском спектакле «И снова Красная Шапочка». Сегодня предлагаем интервью с автором сценария — протоиереем Леонидом Царевским.

— Батюшка, как Вам пришла в голову мысль поставить в школе спектакль?

— Не знаю, просто пришла и всё. Спектакли у нас в школе постоянно делают, но я не участвовал в них непосредственным образом. Неожиданно возникла такая идея: Красная Шапочка маскируется — то в синюю, то в белую... детектив такой. Захотелось придумать сказку, в которой известный литературный персонаж участвует в жизни современных школьников: какие-то загадки, конспирология, так сказать... Через несколько месяцев после написания первой сцены возник диалог волков, где они с гитарой. Я не сразу понял, что это из одного спектакля. В то время в нашей школе постоянно говорили о волонтерстве, о том, что детей надо к нему привлекать. И отдельная тема сценария — унылые и недовольные жизнью, кислые и депрессивные девочки — некоторые ученицы средних и старших классов.

— На что эти девочки жалуются?

— «Всё плохо». — На самом деле все более-менее нормально, а они слоняются, жалуются и почти ничего не делают. (И мальчики такие, конечно, тоже есть).

— У Вас имеется какой-то общий рецепт для них?

— Нет. Но понятно, что чем-то надо их занимать. Тогда настроение у них меняется. Слепоглухие и аутисты, когда находят занятие, тоже значительно веселеют. В нашем сценарии нашлось дело для девочки Нади, волков и других персонажей. Но это сказка, а в реальности гораздо сложнее. Это, конечно, общая проблема.

— Кто-то должен придумать и дать задание...

— Конечно, наставники должны вести за собой (и организационно, и духовно). Апостол Павел говорил: «Ибо, хотя у вас тысячи наставников во Христе, но не много отцов; я родил вас во Христе Иисусе благовествованием» (1 Кор. 4, 15).

— Почему именно — сказка?

— Вообще, сказки — давняя моя тема, еще с Института культуры. Я писал по ним курсовую работу, тут много интересного для исследования: скрытые смыслы, символика... Сказки бывают разные: волшебные, бытовые, о животных. Волшебные сказки пришли из язычества. Бытовые обильно насыщены народной мудростью. А, например, в «Курочке Рябе» есть и обычные люди, и курочка с мышкой. Такие смешанные сказки, с элементами волшебства, — самые интересные. Авторские сказки, как правило, зиждутся на народных. В нашей «Красной Шапочке» мы постарались, чтобы чудо было не магическим-языческим, а рождалось из нравственного преображения человека. Например, риэлтор стал меняться не потому, что пирожок оказался волшебным, а потому, что преодолел себя и решился попробовать бабушкин пирожок.

— Мы, верующие люди, знаем, что чудеса постоянно происходят вокруг. Иногда хочется это показать тем, кто этого не замечает.

— В сказке чудо естественно. Сказка — это способ говорить об очень важных жизненных вещах с помощью притчевого языка, которым и Христос в Евангелии постоянно пользуется. Одна из тем нашей «Шапочки» — сказочные герои не умирают. И действительно, настоящая литература, классика переживает свое время. К народным сказкам это в первую очередь относится, потому что в них вкладываются духовно-нравственные, вечные смыслы.

— В Вашей сказке немало загадок. Хотелось бы, чтобы Вы о них рассказали.

— Да, она многоплановая. Хотя в этом есть и некий эклектизм, например, пародируются некоторые современные проблемы, фильмы, реклама. Тандем риэлтора и менеджера поднимает вопросы конспирологии, «масонства». Действительно ли это опасно сейчас? Тема серьезная и неясная. С точки зрения христианства это опасно, но духовно преодолимо. Через исполнение заповедей совершается победа над очень страшными вещами, способными человека извратить или убить. Но, может — это утопия? Мы знаем, что так или иначе будет приход антихриста... И все равно мы должны нравственно сопротивляться. В том числе печь пирожки, помогать друг другу и вдохновлять на добрые дела.

— Какие «секреты эффективности» у Красной Шапочки? Почему она побеждает?

— Просто она ко всему открыта и старается всем делать добро.

— Очень многие не могут так жить, не хотят, даже считают глупым так себя вести.

— А она ни на кого не оглядывается, живет по совести. Она же из сказки! Считает своим долгом помогать, хоть это реально трудно, и бывает, что и у нее опускаются руки. Но Шапочка не отчаивается и находит помощников. Цель постановки — вдохновить наших учителей, учеников и их родителей на нормальную христианскую жизнь: дело делать, а не сидеть по углам и киснуть. А дел у нас много.

— Как шла работа над сценарием?

— Написал около половины и застрял. Общая идея была понятна, но дело не шло. Тогда обратился к режиссеру Дине Бикматовой за помощью, и мы вместе дописывали. Поросят, например, придумала она (был вариант, что сам Карабас-Барабас — судья). Вообще, делать сценарий вместе очень интересно. Кстати, тему риэлтора мы со Светой Анисифоровой придумали еще несколько лет назад: готовили спектакль для слепоглухих, но он не состоялся. Я долго скрывал от Дины основной сюжетный поворот. Это делалось для того, чтобы творческая мысль лучше работала. Идей было много: хотели Курочку Рябу вставить, чтобы риэлтор поймал ее и расплачивался с судьями золотыми яйцами. Потом решили это убрать, потому что и так слишком много всего. Сказка навевалась разными вещами. Конечно же, и фильмом про Красную Шапочку — напрямую в спектакле использованы музыкальные мотивы из него. Идею интермедии между актами — волки с охотниками — тоже подала Дина. По-моему, актеры исполнили это великолепно!

— В сценарии 21 действующее лицо... Когда Вы выписывали роли, представляли, кто кого будет играть?

— Сначала в качестве главной героини видел Машу Игнатенко. Она вполне отвечает этому образу. Но это было два года назад, а сейчас она уже в других сферах — волонтер у Патриарха. Ясно стало, что надо брать ребят помладше. На Маше Едакиной довольно быстро остановились, ведь она актриса уже с опытом. Роли волков изначально написаны для Андрея Игнатенко и Толи Боголюбова. Их на репетициях приходилось притормаживать, они слишком много импровизировали, никак не могли понять, что если им дать развернуться, спектакль состоял бы только из их сцен. С Карабасом-Барабасом вопросов не было: получилась пародия Мити Бурачевского на него самого (вспомните его чихания на клиросе), он очень ярко все сделал, с удовольствием себя изобразил. С девочкой Надей были варианты. Думал взять одну из тех самых «кислых девочек», но они уже довольно большие, в старшей школе. Петю предлагали другому мальчику, но тот отказался. Риэлтора довольно быстро увидел в Романе Рогове, это вообще его первая роль. Он всегда помогает своей жене Юлии Александровне в организации школьных балов, спектаклей. Про Свету Анисифорову сразу понятно было, что она — одна из бабушек. А на роль другой бабушки пробовали нескольких кандидатов из учителей. На маму Красной Шапочки были варианты. Даню Силаева Наф-Нафом увидел почти сразу, он у нас тоже опытный актер, захотелось раскрыть его немного с другой стороны. На пристава сначала хотели взять Дениса Косенкова, но он не смог, уехал. Однажды я зашел к Диме Алехину и Юле Беликовой по какому-то делу, не удержался и прочел им сценарий. Они слушали, смеялись, потом Дима пришел на репетицию. Он великолепно сыграл пристава. Что касается адвоката, то я никак не предполагал в этой роли Алешу Царевского, но на одной репетиции Дина предложила ему поиграть, и у него пошло. Айболит виделся более низкорослым, чем Федор Куранов, но он все сделал замечательно.

— Я присутствовала почти на всех репетициях, для меня это был праздник, настоящая радость, очень вдохновляющее зрелище.

— Сначала я хотел, чтобы на каждую роль было несколько актеров, тогда бы больше детей поучаствовало. Но Дина отговорила: ведь тем, кто не задействован, будет обидно. Неизвестно было, повторим ли мы спектакль, чтобы можно было сыграть другим составом. Маленьким, конечно, непросто было на репетициях, ведь это трудный процесс. С каждым исполнителем была проведена индивидуальная работа, подробно проговорено каждое действие.

— Так будет ли еще играться спектакль?

— Постараемся. Во второй половине сентября. Даже хочу «насильно загнать» (шутка, а может, и нет) среднюю и старшую школу. Да, а знаешь, что такое: действие?

— Что за чем идет?

— Нет! Это что человек совершает на самом деле. Есть действия глобальные (сквозные), есть сиюминутные. Определение действия — это какой-то глагольный оборот, описывающий, что именно происходит. Например: что делает пьяница, когда идет?

— Шатается.

— Ничего подобного, это не действие! Наоборот, он старается идти прямо. Когда люди друг с другом общаются, у них всегда есть внутреннее действие. Оно бывает явное, но чаще скрыто. Скрытые действия: хочу что-то выяснить, хочу обмануть, обвести вокруг пальца, чего-то добиться от человека, в чем-то убедить, навязаться, отвязаться, найти выход из ситуации, продемонстрировать свои возможности, похвалиться и т. д. Риэлтору нужно, чтобы бабушка поверила, что ей желают добра, хотя подлинная цель — завладеть имуществом, но ему надо до времени это скрыть. А потом он вербует новых адептов и выслуживается перед высшим начальством. Это всё — его действия. Когда риэлтора ловят, то ему надо выкрутиться («ищу способ выкрутиться» — это действие). Из таких сценических действий состоит весь спектакль. Иначе все поверхностно-изобразительно: «Я шатаюсь, я смеюсь, я радуюсь, плачу...» Человек не всегда может осознавать, что он делает внутри, это может быть в подсознании, но актер должен понимать, чтобы точно сыграть.

— Какое воспитательное значение может иметь театр для детей?

— Это сложный вопрос. У меня как-то была статья о разных подходах к театру: где духовно ложные подходы, а где нет. Один педагог с позиций психологии отрицает детский театр. Он приводит такой пример: «Идет спектакль. На сцене ситуация, когда надо кого-то спасать (это общее место, иначе нет сюжета — острой проблемы, которую надо преодолеть). Дети соскакивают с мест и пытаются бежать на сцену помогать, ведь для них все происходит по-настоящему. А мамочки в панике шепчут: «Сиди, сиди, смотри, что будет дальше, не мешай!» — И детям прививается привычка, что на чужую беду надо просто смотреть. В результате вырастают люди, которые проходят мимо беды других. Поэтому оправдан самый банальный «москонцертовский» прием, когда спрашивают у зала: «Где волк?» — и дети наперебой кричат: «Вон он!», — позволяющий им принять участие (участие!) в спасении доброго персонажа, пусть это кажется и примитивным. С другой стороны, если сделать все по-умному и глубоко художественно, то театр должен побуждать к добру. Очень надеюсь, что в нашей «Шапочке» это присутствует.

— Мне кажется, что спектакль получился больше для взрослых. Там много подтекстов...

— Для подростков уже должно быть понятно. Еще важный момент, что все назидательные вещи почти всегда скучные. А если о серьезных вещах говорить весело, то тогда это более действенно. Мне кажется, нам это удалось.

— По мне, хорошо бы в школе в какой-то день устраивать день репетиции, когда можно поиграть, чтобы об этом все ребята знали. Кто-то захочет играть, кто-то посмотреть, прислушаться к разговору о литературе — с актерами, с батюшкой. Если бы у нас были такие два часа театра, где обсуждаются высокие смыслы! Может быть, набрать детей, а под них уже сказку придумать?

— Может быть. Но для меня это сложно. Этот сценарий я больше года писал. Ведь в школе уже было несколько замечательных спектаклей. А у меня — как получится.

Беседовала Вера Данилина